Размер:
A A A
Цвет: C C C
Изображения Вкл. Выкл.
Обычная версия сайта

«Мысленный в-к»

Прошло меньше года с тех пор, как на кафедре журналистики стала заниматься небольшая группа литературно-художественного творчества. Молодые студенты  подтвердили свою одарённость, хотя и в творческом, и в образовательном плане им ещё работать и работать. 19 июня в 14.00 в Историческом парке ВДНХ в рамках Молодёжного исторического форума «МОЯ ИСТОРИЯ» состоится первое заседание на тему: «Русская словесность в XXI веке: школа, общество, государство». На заседание приглашаются писатели, критики, преподаватели и студенты вузов для обсуждения ключевых вопросов, поднимавшихся на Съезде Общества Русской Словесности. Кроме того на данном заседании предполагается создание Молодёжного отделения Общества Русской Словесности. Уверен, наша литературная  группа вместе с активными студентами-журналистами  должна стать ядром институтской организации Общества Русской Словесности, созданного по инициативе президента Владимир Путина и под руководством Святейшего Патриарха Кирилла.

 А пока предлагаю зачётную работу по современной литературе  Яны Софроновой, которая пишет стихи, прозу и показала, что ей под силу серьёзный критический анализ.

Александр БОБРОВ

«Мысленный в-к»

«И о русской истории рассуждаю не как историк, который мыслит глобальными историческими категориями, а именно как писатель, который мыслит личностями, судьбами. Через судьбу человека и судьбу писателя я осмысляю судьбу России.»

 А.Варламов

«Мысленный волк» Алексея Варламова заинтересовал меня по четырём причинам: шорт-лист премии «Большая книга», значок редакции Елены Шубиной, недавнее окончательное назначение автора на должность ректора Литинститута и, наконец, соответствие моим скромным финансовым возможностям в прошлом месяце, ведь из отдела «современная литература» книжного магазина «Москва» именно это произведение за 450 рублей оказалось самым дешёвым. 

 Начать следует с того, что Алексей Николаевич, судя по его библиографии, более тяготеет к биографической прозе, нежели к художественной. На мой взгляд, в осмыслении и понимании «Мысленного волка» это наблюдение является одним из решающих факторов, ведь на протяжении всего произведения нам встречаются замаскированные герои предыдущих исследовательских опытов Варламова. Однако, тут мне неясен один момент: порой автор полностью меняет фамилию прототипа (Пришвин = Легкобытов), порой оставляет лишь две буквы (Р-в = Розанов), но в некоторых случаях, когда герой не играет никакой роли и существует лишь в виде упоминания, он оставляет всё как есть (Гиппиус, Алексей Толстой). Из-за этого смешения происходит путаница, ведь в произведении присутствуют герои, которые существуют исключительно в художественном пространстве. Точка опоры теряется: некий Легкобытов, поссорившийся в школьные годы с Р-вым, не допускается на порог салона совершенно конкретно обозначенной Зинаиды Гиппиус. Текст расслаивается, теряется ощущение времени, и ничем не оправданный приём остаётся «болтаться», внося ещё больше неопределённости в и без того плотно набитый ею роман.

 Обратимся к одной из них. Книга охватывает отрезок времени с 1914 по 1918 годы. Нам показаны самые разные герои: девочка Уля, выписанная с мистической ноткой, душа мятежная и юная; писатель средней руки Легкобытов, побывавший и в рядах коммунистов, и в рядах сектантов, в конце же концов нашедший утешение в природе и охоте; Комиссаров, механик и сосед Легкобытова по даче, заражённый лихорадкой коммунизма; наконец, Григорий Распутин во всём многообразии своих прозвищ, загадочный мужик-пророк. Все они претерпевают изменения, растут, стареют, умирают, но действия эти происходят при неизменном присутствии «мысленного волка». Кто-то чувствует его присутствие, кто-то видит, а кто-то и вовсе старается убить страшного зверя. По Варламову существо это, которое на самом деле является образом из православной молитвы, проникает в мир через мысли людей, когда они позволяют себе сомнение или грех. Революция же произошла по причине того, что «мысленный волк» прорвал границу и опустился тьмой на Россию, смутив умы и посеяв в душах злость. Проводником же явился многострадальный Нитщ со своими мерзостными идеями. Сам образ волка то эволюционирует, то деградирует по ходу повествования. Сначала он мыслится автором как эфемерное явление, обитатель ирреального пространства; затем зверь превращается в Улю, которая из-за оптического обмана Легкобытова становится жертвой его меткого выстрела; на время революции волк вновь рассеивается, окутывает всё, словно туманом; уследить за ним становится всё труднее, автор распоряжается образом, как ему удобно в данный момент - в завершающей сцене романа Уля видит морду крупным планом, что спасает её от самоубийства. Единого ощущения снова не создаётся. Казалось бы, главный символ произведения… но понимает ли сам автор, что такое этот мысленный волк? Существует ли он в сознании каждого, что ведёт к упадку и развалу, как утверждалось в первой части произведения, накрыл ли он всю Россию разом вследствие идей немецкого философа, как говорится во второй?

 Хочу заметить, что такой приём в современной литературе не редкость. Вспомним «Кысь» Татьяны Толстой, где в условиях постапокалипсиса герои постоянно ощущают присутствие чего-то гнетущего, воющего в ночи, дерущего душу. Авторы прибегают к мистическим образам в попытке выразить состояние неопределённости и потерянности в обществе, и, на мой взгляд, у нелюбимой мною Толстой это вышло гораздо удачнее, лаконичнее и понятнее.

 Не могу отрицать познавательной ценности «Мысленного волка». Так как по сумрачным намёкам и интимным чертам мне было совершенно не понятно, кто является прототипом того или иного героя (а автор всячески намекал, что они тут имеются), мне пришлось воспользоваться интернетом. Только после изучения, хоть и поверхностного, биографий Пришвина и Розанова я смогла продолжить чтение. Отсюда ещё один недостаток: литература для избранных, не самодостаточная без дополнительных конкретных знаний. Вторичная. Автор не вырезает новые фигуры, он всего лишь расставляет их по доске, как ему вздумается. На середине книги у меня возникло одно устойчивое желание: открыть биографии и почитать их. Это, конечно, замечательно, однако совершенно не на пользу художественному произведению, ведь оно представляет собой лоскутное одеяло: много выдержек из самых разных источников. Очень точно, на мой взгляд, сказано об этом было в статье критика интернет-портала newslab.ruЕвгений Мельникова: «Сложно определенно отнестись и к стилистическим играм, которые автор ведет параллельно с загадыванием биографических шарад — стоптанный слог, вот это Чехов, вот это Бунин, а здесь немного Тургенева и чуть-чуть Гумилева; это ведь не забава ради забавы, а реализованное стремление идти по чужим шагам, работать по лекалам большой литературы — и оттого патологически вторичное (не исключено, кстати, что вторичность эта мнимая, что с какого-то момента она просто мерещится)».

 Если же подробнее говорить о композиционных и стилистических особенностях, то здесь мне бросилось в глаза сразу несколько вещей. Композиция неравномерна, хоть и грамотно закольцована, но внутри «проседает». От огромных растянутых монологов автор переходит к бешеной динамике, а иногда и вовсе к дидактике, и, не побоюсь этого слова, истерии. Растяжения текстового полотна оканчиваются его резкими обрывами, сцены не наслаиваются друг на друга, и, казалось бы, тогда должны быть самые яркие, запоминающиеся. Но и этого нет. Неэмоциональные, неживые, они неизменно тягучи даже в моменты, когда затрагиваются «острые темы». Иногда создаётся впечатление, что герои – это куклы, которые сидят в комнате без движения и говорят нелепости и глупости в попытке показаться умными. К примеру, в сцене, когда Легкобытов рассказывает о своём юношеском платоническом увлечении, особенно подчёркивая отсутствие сексуального подтекста, жена механика Комиссарова, не отличавшаяся до этого особенной образованностью, вдруг роняет на пол реплику: «Прямо как Дафнис и Хлоя!». Таких отсылок в произведении масса, уместных и неуместных, видимо, чтобы литературовед, который будет читать, умильно зарделся, наткнувшись на знакомое название. И поверьте мне, умиление ожидает его на каждой странице.

 Роман «перенаселён»: героями, приёмами, методами. Кто-то может сказать, что это преемственность, что это в традициях русской классической литературы. Или, как процитировано из Евгения Водолазкина на обороте «Мысленного волка»: «Он любит слово, а не фразу. Эту разницу хорошо чувствовала русская классика». А я скажу, что он его, это слово, залюбил. Оно задохнулось и издохло, окружённое распухшими, такими же захоленными и залелеянными словами.

 Итак, что я имею на своей книжной полке, отведённой под современную русскую литературу? Вторичного Варламова с книгой для избранных; Людмилу Улицкую, зациклившуюся на девушке со сложной судьбой и каким-то навязчивым видением, Людмилу Улицкую, которая не может отстать от того, что Советский Союз – кошмарное место (когда-нибудь я напишу ей письмо и всё-таки расскажу, что его давно уже нет, можно выдохнуть и найти новую тему); Татьяну Толстую с обсценной лексикой за неимением другого способа удержать внимание; Эдуарда Лимонова, после книг которого хочется помыть руки; Романа Сенчина, который хоть и серьёзен, хоть и на социальные темы пишет, хоть и не жертвует смыслом ради эмоции, но скучен до невозможности; Алексея Иванова, который наоборот пренебрегает мыслью ради эмоции и динамики. А ещё есть Захар Прилепин. Некоторые его произведения могут быть заносчивыми, резковатыми, но всегда они остаются живыми и какими-то задиристыми, очень молодыми, хотя ему уже и за сорок. Пишет ли он про войну, про влюблённость в старшую сестру, про Соловки, про молодого парня нацбола – это всегда интересно читать, и всегда меня не покидает впечатление, что мне рассказывают эти удивительные, страшные, забавные, какие угодно истории – лично. Но это о том, что продают в магазинах. Что стоит на полках и стоит ближе к тысяче. А ведь есть ещё и Феликс Кривин со своими меткими «Полусказками», совсем недавно ещё был Григорий Дашевский, если говорить об искусстве складывать рифмованные строки, который обладал волшебным талантом сплетать паутину из образов современных и античных. Возможно, есть много хороших авторов, просто мы о них ещё не знаем… Но как о них узнать?

Яна САФРОНОВА, 1 курс


МОЯ ИСТОРИЯ

19 июня 2016 года в 14.00в Историческом парке ВДНХ в рамках Молодёжного исторического форума «МОЯ ИСТОРИЯ» состоится заседание на тему: «Русская словесность в XXI веке: школа, общество, государство».
На заседание приглашаются писатели, критики, преподаватели и студенты вузов для обсуждения ключевых вопросов, поднимавшихся на Съезде Общества Русской Словесности. Кроме того на данном заседании предполагается создание Молодёжного отделения Общества Русской Словесности.
Предлагаем вузам присоединиться к работе по подготовке к заседанию и делегировать студентов для участия в данном мероприятии, а самых активных участников привлечь для выступления по следующим темам:
Общие темы:
1.      Борьба с вопиющей неграмотностью современного молодого человека
2.      Как возродить читательский интерес к русской классической литературе?
3.      Предложения по работе Молодёжного отделения Общества русской словесности
            Специальные темы (на выбор вуза): 
1.      Проблемы русского языка в науке
2.      Почему русская классика актуальна
3.      Необходим ли золотой канон русской классики в школе, в ВУЗе?
4.      Современные проблемы духовно-нравственного воспитания учащихся
5.      Необходимо ли приобщать молодого преподавателя к ранней практике или лучше дать ему сначала полный курс образования?6.      Значение исторической прозы в изучении истории России
7.      Роль писателя в защите истории России от фальсификации
8.      Духовные традиции русской литературы
9.      Почему журналисту необходимо знать русскую классическую литературу и историю России?
10.  Как привлечь школьников в библиотеки?
11.  История языка и культурная память народа
12.  Интеллектуально-духовные идеалы современного общества
13.  Проблемы изучения русского языка как иностранного
14.  Современная русская литература: актуальные вопросы и пути их решения
15.  Какие задачи, стоящие перед обществом сегодня, должна решать современная русская литература?
Приглашаем всех к сотрудничеству и активному участию.
Для участия необходимо зарегистрироваться!
Контакты:forum@expohistory.ru89857998599 Константин Белов – координатор проекта

Студенты специальности "Литературное творчество" в ЦДЛ

5 октября студенты кафедры журналистики, обучающиеся по специальности "Литературное творчество" посетили Центральный дом литераторов, где прошла встреча с французским славистом и собирателем русского эмигрантского искусства Ренэ Герра. Ренэ Юлианович в течение пятидесяти лет бережно собирает наследие великих русских изгнанников, со многим из которых он был лично знаком, - Бориса Зайцевыма, Романа Гуля, Ивана Бунина, Ирины Одоевцевой, Юрия Анненкова, Георгия Адамовича и многих других представителей искусства русской эмиграции. Небольшую часть своей коллекции Ренэ Герра представил в своей новой книге, презентованной гостям,  "О русских - по-русски".





×