Размер:
A A A
Цвет: C C C
Изображения Вкл. Выкл.
Обычная версия сайта

«Нищенка»

1.
Ты передай ему, что я была…
Рассказана, судьбою искалечена.
Ты передай, как я ждала
И как казалось, что мы станем
вечными.
Как я любила, тоже расскажи.
Как рвались жилы, не хватало злости,
Как на моей фарфоровой груди
Горели синяки и проступали кости.
Как на изъеденном тоской лице
Застыло тяжкое, угрюмое сомненье
Да я так Бога не молила об отце,
Как умоляла о его прощенье.
Ты расскажи ему, что я жива,
Но разучилась биться о пороги.
Я существую. Больше не она:
Та по пути себе сломала ноги.
09.2012
2.
Ты асфальт разрезала ногами
Человеково глупо дитя.
И порез заливала слезами
Будто плача, а будто шутя.
Босонога. Потеряна в осени
Провожаешь закатом сентябрь
Твои русые нити все в проседи
Мне не жаль тебя. Глупая, я б
Танцевала. Звенела бы. Пела бы
И очнулась, сорвавшись на крик
Ты идёшь по асфальту. И белое
Превращается в серое вмиг.
09.2015
***
Шум на тысячи миль вокруг
Что – то гудит и свистит в ушах.
Может, меня укрывает страх?
Боль. Тишина оглушает вдруг.
Маминым голосом кто – то шепчет:
«Милая, хватит. Прошу, прекрати»
Тупо долбится в иссохшей груди,
Люди уходят, становится легче.
Я просыпаюсь и вижу отца,
Сегодня назвать его хочется папой
Седой господин начинает плакать,
За эти два дня постарел он с лица.
Тёплые руки, кольца объятий
Гвалт сожалений в обхват пустотой
Вы всё об этом, но это – не той!
Блудная дочь, я достойна проклятий.
Что ж вы глядите тепло и печально,
Стали так мягко и светло тихи?
Будто не в тягость мои вам грехи,
Словно я жизнь разлюбила случайно.
Звук отступает. Я в ватном плену.
Папа несёт меня, сонную, в ванну
Мама рыдает. Мне жутко и странно.
Я ведь сегодня уже не усну?
***
Год жатвы и покоя чести
Проходит мирно. Вдруг
Взрыв замыкает челюсти
И обнимает всё вокруг
На плечи опускается рука
Меня трясут, куда – то тащат
Меня закутали в меха,
Но кто теперь меня обрящет?
Везде разруха и развал
И в отупевшей, стылой тишине
Мой мальчик имя называл,
Но называл его не мне.
***
Когда - нибудь, лет в двадцать пять Я стану рыхлой и бескрылой, И упаду свинцом в кровать И стану для кого - то "милой". Я позабуду фонари. Их свет вечерней острой ласки. И оду бытовой любви Я воспою. Прощайте, сказки. Прогорклый визг колес о шпалы, Как крики чайки о весне. Во мне сознание звучало Свободой буйною во мне: "Бери билет, садись на поезд, Беги от осьминожьих рук. Уж лучше слышать злую совесть, Чем зов кастрюль, упрек и стук".
***
Подворотни запахли дождем. Пыльный город умыт с горсти рук. Мы не ведаем больше разлук Мы до нитки. И мы подождем. Мокрый змей твоей пряди на лбу Ледяное тепло через ткань Через улицу глухо "отстань" Мальчик телом скользит по столбу. Кто - то там опрокинул ведро Кто - то здесь растворился в дожде Струи гроз на бродяге - вожде Ты ныряешь рукой на бедро. Все затоплено, смыты края По асфальту ползет влажный зверь Тщетно бьется ослабшая дверь Захлебнулась, осталась ничья. Мы заполнены ливнем до слез Платье сохнет в горячей воде В позвоночной рябой борозде Волглый след от ладоней - колес В сточный люк забурлило тепло Обхватило неровности крыш
Одноглазый котенок - черныш Каплю в каплю ловил на стекло. Кисти в плечи врезались волной Губы в шею разрядами вен И потоп достигал нам колен И хлестал под небесной чертой.
***
Ты трёхкратно целуешь меня в висок
Гладишь волосы. Плечи. Неплотную ткань.
И с губы на губу балансирует грань,
А внизу умывается морем песок.
Нам неважно, о чём мы. Неважно, зачем мы.
Вроде будет сентябрь в ледяном декабре
В леске солнца закатной, луны серебре
Буква с буквой сольётся в единстве морфемы.
Мимолетность секунды сменяется веком
Мир отсутствует, если в нём нет больше нас
В любой точке планеты мы пишем рассказ
О глазах, укрываемых родственным веком.
«Бессонница»
В темноту протянулась рука.
Обнаружив вокруг пустоту
Пальцы шарили в ней. Темнота
Укрывала руки наготу.
За окном заметало следы,
Вниз глядел побелевший фонарь.
А над ним, в высоте – ни звезды,
Ибо света не терпит январь.
В темноту опустилась рука,
Осязавший свою слепоту
Вновь укутался. Боль у виска
Уступила спокойному сну.
18 января 2016
***
Я свяжу тебе шарф тёмно-синий
Чтобы грело, чтоб было тепло.
Намотаю на шею. И сильно
Обниму тебя. Время пришло.
Из квартиры ты вылетишь ночью
Замутнённый, слепой и чумной
И скрипучую песню сорочью
Ты услышишь, прощаясь со мной.
Тихо звякнет хрусталь остановки
Под твоим ледяным кулаком,
И какой-то парнишка неловкий
Попадёт под стеклянный погром.
И ты бросишься тут же на помощь,
Но замрёшь, до него не дойдя.
Чудеса совершаются в полночь:
Шарф такой же, как у тебя.
Всё когда-нибудь может случиться,
Я вязать не особо люблю…
Но когда я возьму в руки спицы,
Время вышло, и шансы – к нулю.
30 января 2016
«д.3 стр.3 Театральный проезд»
В ресторане с красивым названием
По три тысячи платят за вход.
«Я люблю Вас. Введите пин-код» -
Ты работаешь здесь по призванию.
Первый курс. Журналистика. Очное.
Но неважно, когда нужен муж
Где ты учишься. Главное – куш.
Залепляются щёлки замочные.
С гордым видом ютишься у лесенки
Весь сияет «Серебряный Век»
Вот улыбка. Вот тело. Вот чек.
«Познакомимся ближе, Олесенька?»
6 февраля 2016
«Пять годиков мучений впереди»
Ира ехала из Истры
Начинать новый семестр.
По путям летели искры,
Не хватало людям мест.
И пока какой-то школьник
Притирался, будто кот,
Ира вспомнила невольно
Сине-серый небосвод
Что кружился, и вертелся
Плыл над русой головой
И партнёр её зарделся,
Такой юный и смешной.
Танцевать хотела Ира
Ножки ставить так и сяк
Вместо этого – сатира
Древнеримская. Пустяк!
Ювеналы что? Гомеры?
Аристотель и Сапфо?
Все болтливые без меры
Ире хочется в кино…
Ире хочется на танцы
И смеяться, прыгать, петь
Остаётся пару станций
Впереди – сырая клеть.
Что зовётся институтом,
Где надутые сычи
С самомнением раздутым
И с лицом таким, как будто
Съели кислой алычи.
9 февраля 2016

Рассказ. Пролог

«На моей стене висит большая карта. Папа говорит, что это политическая карта мира, но мне так не кажется. Если посмотреть, то она похожа на большую корзину с разными фруктами, овощами и другими вкусными штуками. Вот мы с папой живем в большом-большом розовом пироге, который все называют Россией, правда, это только я так вижу. Мой друг из детского сада, с узкими глазами и почти без носа, раньше жил в фиолетовом баклажане, но когда я так говорю, меня ругают и ставят в угол. А ещё папа рассказывал, как однажды ездил в Индию, где все женщины носят кувшины на головах, и когда я увидел ее на карте, то понял – динозавр! Огромный коричневый динозавр! А вот там, в самом низу, под нашим с папой пирогом большое одуванчиковое поле. Оно такое огромное, что баклажан моего друга поместился бы там со всеми своими жителями. Когда я вырасту, обязательно туда поеду!»

Мало ухоженная квартирка в центре небольшого города: потрепанные жёлтые стены, практически отсутствует мебель. Хоть и нет в ней женской руки, но зато все предметы наполнены необъяснимым волшебством: каждый вечер, когда в дом возвращались отец и сын, они сразу шли в свою любимую жёлтую комнату. Единственным украшением стен в зале была политическая карта, которая и служила тем самым проводником в мир сказок, баклажанов, динозавров и розовых пирогов, которые так нравились четырехлетнему ребенку.

В ожидании отца мальчишка слонялся по квартире, пересчитывал ложки, и искал животных в причудливых узорах на обоях. И когда слышал громкие приближающиеся шаги, он быстро запрыгивал на старый пыльный диван и с улыбкой на лице замирал в ожидании. Но больше всего ему нравилось смотреть на жёлтое пятнышко на карте и представлять одуванчиковое поле. Оно так захватило воображение ребенка, что тот каждый вечер воображал вокруг себя много-много этих пушистых цветов.  Такие посидели с отцом становились традицией в их семье.

Глава 1

Вот и настал самый важный день в жизни этого юного, полного жизни мальчишки – его пятый День Рождения и первый день лета. Утро было спокойным и мягко окутывало лучами солнца всё, до чего только дотрагивалось, лопались пузыри ночной прохлады и щекотал ноздри запах утренней выпечки с соседней улицы.

Распахнув большие голубые глаза и подскочив с кровати, Арсений взглянул в светлое окно, которое открывало вид на большую центральную площадь, где каждые выходные проходили бесплатные представления для детей, но мальчуган предпочитал смотреть на них из своего скромного убежища, любуясь пляской разноцветных огней гирлянд и громкими голосами актеров.

Рука мальчика потянулась к ржавому шпингалету. Окно в комнате было уже довольно-таки старым: краска полопалась и сыпалась от малейшего прикосновения, железные задвижки открывались с большим трудом, а стекла уже не так пропускали дневной свет, как раньше. Противная железяка никак не хотела поддаваться и упрямилась, прямо как старушка из соседней квартиры, когда к ней приходили электрики, а она отказывалась открывать им дверь. Видите ли, они её ограбят, а она женщина одинокая – убьют, и не заметит никто.

- Да открывайся же ты! – строптивый шпингалет скользнул вдоль рамы и впустил в комнату резкий порыв прохладного ветра. Летний воздух, приятно ласкающий кожу и дразнящий ароматом булочек, чуть не сбил мальчика с подоконника, заставляя спрыгнуть обратно на кровать и зажмуриться от внезапного яркого света. Но вдруг он почувствовал что-то странное, что-то, что витало в воздухе, и это чувство никак не хотело покидать Арсения.

Этот день будет отличаться от других!

Именно к такому выводу пришел пятилетний мальчишка. Он не знал, что должно произойти, но ясно осознавал, то, что случится, изменит его жизнь раз и навсегда.

Положив светловолосую голову на подоконник, Арсений продолжал наблюдать за просыпающимся городом. На первом этаже их многоэтажного дома располагалась кофейня, в которой работала добрая тётушка Ася. Она всегда приберегала вкусные булочки с корицей, и когда отец Сени работал, то мальчик тайно прибегал к тётушке за заветными сладостями.

Её руки так ловко управлялись с кассовым аппаратом, что Арсению казалось, будто в молодости она выступала в цирке, жонглируя булочками, чашками и ложками, или же работала комародавителем у какого-нибудь пухлого дяденьки, хотя как она могла давить комаров пальцами? Это же их ловить надо, нет, версия с цирком казалась мальчику правдоподобнее. Но и тут Сеня прогадал, тётушка Ася всю жизнь трудилась секретарем и много печатала, что сказалось на ловкости её тоненьких рук, но после развода с мужем открыла небольшую кофейню в центре города.

Выглядела она как обычная женщина средних лет, только вот глаза у неё были не такие, как у других. Больше всего на свете тётушка Ася любила запускать ладонь в мешок обжаренного кофе, вдыхать запах только что приготовленных булочек с соседней улицы, которые каждый день приносил ей курьер, а ещё смотреть по телевизору, как бык поддевает на рога тореадора. Не любила она, когда пыль из-за сильного ветра попадала в глаза.

Сеня иногда замечал, что к Новому году зеленые камушки её глаз тускнели и становились влажными, как море после сильного шторма, а уголки губ постепенно перебирались вниз. Мусорное ведро наполнялось скомканными бумажками быстрее обычного – значит, тётушка Ася снова пишет кому-то письмо.

Когда до Нового года оставалось чуть меньше трех дней, а отец Сени снова задерживался на работе, мальчик сидел в кофейне и отпивал молочную пленку с какао. Вдруг взгляд его упал на сидящую за стойкой тётушку Асю, она то царапала что-то на бумаге, долго думая над каждым словом, то с огромным усилием зачеркивала и выкидывала очередную бумажку. Глаза её становились мокрыми, и дрожащие ладони убирали с лица ещё не успевшие скатиться влажные капли. Сене очень нравилась тётушка Ася, и поэтому он не любил декабрь, когда каждый день приходилось смотреть, как женщина опустошала очередную пачку бумаги.

Чуть дальше, на другой стороне улицы была мастерская, где чинили разные бытовые приборы и мебель, но мальчишку туда не пускали, говоря, что мал ещё, да и работу может испортить, и тогда, надувая и без того пухлые щеки, он разворачивался и уходил в кофейню, где его всегда ждали булочки с корицей.

В мастерской работал пожилой мужчина, у которого, как и тётушки Аси, не было семьи. «Злюко-мастеру» нравилось смотреть на убитых горем спортсменов и хруст костяшек пальцев, но ему не нравилось, когда миска его кота ездила по кафелю, издавая противный, режущий слух звук. Мальчик боялся старого мастера, но уж очень его привлекала сверкающая лысина, похожая на блестящий новогодний шар, переливающаяся на солнце, как отполированная отцовская машина. Грозный, словно огромная скала посреди поля, мужчина всегда холодно смотрел на Сеню и грозил ему кулаком, если тот приближался к мастерской хоть на полметра, за это Арсений и прозвал его «Злюко-мастер».

Но больше всего мальчику нравилась центральная площадь города. Она была похожа на большой желтый блин, на котором размещались огромные каменные здания, парки и огоньки, включающиеся только после восьми вечера, когда становилось темно и толпы уставших людей спешили домой. А особые «лампочки удачи», как называл их Арсений, светили только по праздникам и по выходным. Почему «лампочки удачи»? Просто именно в те дни, когда они горели, мальчику удавалось пополнить свою коллекцию «счастливых вещиц», которые он прятал в старом, кожаном чемодане под кроватью, наслаждаясь таинственностью своей сокровищницы.

- Сеня, завтрак готов, - голос из кухни заставил мальчика оторваться от мыслей и надеяться, что сегодня на завтрак не будет манной каши, а то отец так старательно варит её каждое утро, совершенно не понимая, что она не такая вкусная, как он думает. Отец мальчика работал механиком в одном автосалоне. Он любил смотреть футбол по выходным и складывать по порядку гаечные ключи, а больше всего мужчине не нравилось, когда мокрая одежда прилипала к телу.

Тяжело вздохнув, Сеня открыл дверь на кухню, и глаза его устремились на красный велосипед посреди комнаты. Сердце учащенно забилось, а по лицу растянулась улыбка, которая, казалось, доставала до ушей, и, забыв про все утренние тревоги, мальчик побежал к отцу, глаза его наполнились безграничным счастьем и сейчас, в благодарность, он был готов съесть всю кастрюлю противной каши.

- Папочка! Спасибо большое! – крепко обняв шею отца, мальчик никак не хотел отпускать его.

- С Днем Рождения! – поцеловав мальчика в щеку, мужчина посадил его за стол. Сеня заметил в тарелке не манную кашу, а оладьи со сгущённым молоком. Вот это настоящий День Рождения!

- Пап, можно пойти покататься? – выдыхая, словно боясь испортить момент, произнес Сеня.

- Да, только сначала доешь.

Он знал, что сегодня будет особенный день. В глазах все блестел манящий образ красного велосипеда. Расправившись с завтраком и быстро выбежав из дома, Арсений уже продумывал своё путешествие к одуванчиковому полю.

Мир вокруг преобразился и заиграл другими красками, всё изменилось: огромное озеро небосвода отражалось в зрачках, а нос дразнил приставучий запах растущих на тротуарах цветов. Оглядываясь по сторонам, мальчик проносился мимо длинных, точно змеиные тела улиц, переплетающихся и уходящих куда-то вдаль, а мраморные тротуары мягко стелились перед колесами нового велосипеда, направляя мальчика к самым потаённым местам города.

Первый день лета оживил сонный город и окончательно стряхнул залежавшуюся пыль. Дома, спящие всю зиму, тянулись в небо всё выше и выше. Деревья накинули зеленые платья и соперничали с каменными гигантами за место под солнцем. К лету люди снимали с себя огромное количество одежды, оголяли тела, а вместе с ними и души. Учились заново жмуриться солнцу и чувствовать кожей ветер. С каждым прожитым летом Сеня понимал, что жизнь его меняется к лучшему, что он, как и остальные прохожие, учится любить этот мир.

Первым делом мальчик решил заехать в парк, где проходила граница между городом и природой, и непонятно было, то ли природа вливалась в город, то ли город вливался в этот маленький зеленый островок. В глубине парка располагалось небольшое озеро, наполнявшее местность влажной прохладой, отчего волосы у Сени закручивались в золотые завитки. Тишину разрывал лишь стрекот насекомых и журчание маленького ручейка, впадавшего в то самое голубое очарование. Медовый запах, исходящий с маленькой полянки Сеня узнал сразу – одуванчики зацвели!

Оставив велосипед у озера, мальчишка побежал к поляне, чтобы собрать немного золотых соцветий, пока на них не пробились седые пушинки и от былого желтого величия не осталось и следа. К разочарованию Сени одуванчиков на поляне оказалось совсем немного, и сорвав несколько цветков, он побрел обратно к брошенному велосипеду и уселся возле воды, разглядывая своё отражение.

Упав на зеленую перину травы, он положил руки за голову и усталым взглядом смотрел на небо. Небо и озеро. Они словно отражение друг друга, только если во второе можно было нырнуть с головой, то до первого не дотянуться. Подняв руку вверх и мысленно хватаясь за края голубого холста, мальчик тяжело вздохнул. Сегодня ему исполнилось пять лет, а это значит, что он уже большой. Ведь отец разрешает ему гулять одному по городу, надо просто сесть на велосипед и поехать искать настоящее одуванчиковое поле, а не довольствоваться маленькими жёлтыми островками, каждое лето надеясь, что это поле превратится в одуванчиковое.

В очередной раз тяжело вздохнув, Сеня сложил свои находки в корзину велосипеда, задумывая очередное путешествие, только надо заехать к тётушке Асе и взять булочек, иначе дорога не ляжет, и пропадёт то очарование, что таилось по сей день в голове мальчика.

Выезжая из парка, он заметил низко летящих синиц. «К дождю», - отозвалось в мыслях.  Завернув мимо возвышающегося над городом, как грозный смотритель, театра, промчавшись вдоль мостовой и снова завернув за угол, мальчик оказался возле старого здания, где и находилась кофейня тётушки Аси. Колокольчик на двери громко оповестил всех присутствующих о прибытии Сени.

- А, Сеня, это ты, - добрая улыбка растянула морщины на лице женщины, и она потянулась за припрятанными булочками, - держи, сегодня даже больше, чем обычно. С Днем Рождения!

- Спасибо! А папа подарил мне велосипед, видите? – мальчик показал в сторону двери, где стоял ещё не запылившийся подарок.

- Какой красивый. Ты только далеко не уезжай, а то заблудишься, - но Сеня уже не слышал женщину и поехал совершать задуманное. Объезжая каждый уголок города, мальчик и не заметил, как стало темнеть. Фонари освещали полутемную улицу еле горящим светом. С каждым метром, отделяющим Сеню от дома, он понимал, что потерялся. От этого осознания у мальчика закружилась голова, на глаза наворачивались слезы, и стало тошнить. Остановившись возле какого-то старенького дома, Арсений сел на тротуар и руками обвил ледяные ноги. Когда отчаяние уже готово было рухнуть на худенькие плечи мальчика, его коснулась теплая рука. Подняв голову, Сеня узнал в темном силуэте тётушку Асю.

- Сеня, говорили же тебе, не уходи далеко! Как хорошо, что ты оказался в районе моего дома.

Не осознавая того, что происходит, он кинулся на шею к женщине и крепко обнял её, а она в свою очередь погладила мальчика по голове.

- Всё, пойдем домой, а то твой папа уже, наверное, волнуется.

Так они и шли по тёмным и ещё не остывшим улицам города, пока не дошли до дома Сени, где мальчик ещё раз обнял тетушку Асю и закрыл входную дверь.

- Арсений! – Голос отца звучал как никогда грозно, отчего мальчик съежился и потупил взгляд. – Арсений, ты наказан. Если такое повторится вновь, то придется забрать у тебя велосипед, ты меня понял? – Сене ничего не оставалось, как согласиться с решением отца и направиться в свою кровать, чтобы не злить его ещё больше.

- Значит, ещё не время, но я обязательно туда попаду.

Насупившись и отвернувшись от двери, мальчик запрыгнул на кровать, сильнее прижимая к себе игрушку и глядя в окно, где уже во всю стрекотали сверчки и дул холодный ночной ветер. Сеня закрыл глаза и представил одуванчиковое поле, на котором они с отцом собирали золотые соцветия, ели тётушкины булочки и распивали чудесный мятный чай.

- Ещё не время. Ещё не время, - крутилось в голове пятилетнего мальчика.


Глава 2​

В подвале были заперты двое: сырость, мёртвым грузом повисшая в воздухе, и светловолосый мальчик, цвет волос которого был не важен в этой кромешной тьме. Ни лучик света, ни свежий воздух не проникали сквозь бетонные, пропахшие старостью стены. Капли воды стекали по шершавой поверхности вниз и отдавались громким эхом, упиравшимся в низкий потолок.

- Вот тебе и работа, - вздохнув и тяжело опершись головой о стену, проговорил он вслух.

В свой пятнадцатый День рождения Арсений с отцом с самого раннего утра отправились за подарком, только в этот раз он был не сюрпризом, а заранее обговоренным и выбранным.

- Сильно не гоняй, ещё не хватало, чтобы ты в аварию попал и …

- Да-да, пап, хорошо, - прервавши отца и закатив глаза, Сеня откинулся на спинку сиденья.

- Эх, вылезай давай, - выйдя из машины, они направились прямиком к магазину. Дверь скрипнула, и в нос ударил запах новой резины и машинного масла. Вокруг было множество новых блестящих мотоциклов и мопедов, так и зовущих за собой в дорогу.

- Вам что-нибудь подсказать?

Взглянув на продавца, Сеня сморщился и побрел в сторону стоящих в ряд мопедов, уж больно его раздражали улыбающиеся лица консультантов, вечно норовящих продать самую дорогую и не факт, что хорошую вещь.

- Простите, мы сами выберем, - отец мальчика улыбнулся и пошёл следом за сыном, - знаешь, это совсем невежливо.

- Ага, пап, слушай, у нас точно с деньгами все нормально? Если все очень туго, то совсем необязательно покупать его сейчас.

- Успокойся, всё нормально. Денег нам хватает, - мужчина потрепал Сеню по голове, и они остановились напротив давно выбранного красного мопеда.

Отец мальчика подозвал продавца, и тот, словно и не помня того минутного инцидента, с улыбкой на лице подошел к ним.

- Вы уже выбрали?

Сеня, вспомнив слова отца, постарался не обращать внимания на натянутую ухмылку консультанта и смотрел в сторону.

- Да, мы берем этот мопед, - отец Сени и продавец куда-то ушли, а мальчик остался вдвоем со своим желанным подарком. Лучи солнца отражались на полированной поверхности, заставляя Арсения щуриться. Он так давно хотел его купить, пришлось уговаривать отца месяца два, а то и больше, уж никак не хотел он дарить сыну такой подарок. Дело было даже не в цене, просто мужчина переживал, что сын будет неосторожен и обязательно попадет в аварию, но Сеня переубедил его, и вот они уже покупали этот новенький мопед. Через несколько минут вернулся отец и бросил Сене ключи:

- Ну что ж, мопед твой, я возвращаюсь домой, ты со мной?

- Неа, я поеду с друзьями покатаюсь, вечером вернусь.

Они распрощались возле входа, и каждый поехал по своим делам. После того, как на пятилетие мальчику подарили велосипед, он стал чаще находиться на улице, запоминая каждую деталь родного города. Только вот каждый год появлялись новые здания, становилось меньше парков и скверов, что очень расстраивало Сеню. Он был рад, что до его заветного озера ещё не добрались проворные руки рабочих. Сегодня ему исполнилось пятнадцать, друзья позвали его в какое-то новое кафе, упорно отказываясь зайти в кофейню тётушки Аси, видите ли, не модная она сейчас. Сеня не стал возражать и согласился пойти с ребятами туда, куда они хотят. Кафе, а точнее огромное здание, украшенное фонтанами, у которых стояли стеклянные столы, заметно выигрывало у кофейни. За одним из таких столов он заметил своих друзей, готовых уже что-то сказать ему.

- Сеня, мы тут подумали, давай поспорим? – хихикнув, сказал один из ребят.

- Чего? – недоумевая, спросил Сеня.

- Ну как чего? Ты ж у нас лучше всех катаешься, вроде как. Вот и докажи! Давай по встречке, если не испугался!

Арсений продолжал смотреть на своего друга, не зная, что ему ответить. Он обещал отцу быть осторожнее, но его раздражала безвыходная ситуация, в которой он оказался: если он откажется, то вся школа будет считать его трусом.

- Ладно, пошли!

А в голове крутилось: «Пожалею я об этом!»

Сев на мопед, Сеня завел мотор и выехал со стоянки. Дрожащими руками мальчик направил мопед в сторону встречной полосы. Ещё никогда он не поступал так опрометчиво, позволяя взять себя «на слабо». Первая машина пронеслась мимо с громким сигналом и руганью водителя.

- Фух, пронесло, сейчас поверну, - на этой мысли Сеня попытался развернуться, но почувствовал удар. Миг, и он потерял сознание.

Голова разрывалась от боли, мальчик чувствовал в воздухе запах лекарств. Темнота. Он слышал голоса. Кто-то разговаривал: один из них был мужчина, чей голос срывался, второй – женский, приятный и ласкающий слух. Открыв глаза, он не сразу понял, что лежит в больничной палате, на краю кровати сидел отец и о чем-то разговаривал с рядом стоящей медсестрой. Его взгляд был беспокойный, а руки предательски дрожали, девушка же что-то говорила ему, стараясь успокоить. Через некоторое время они заметили, что мальчик очнулся.

- Сеня! – мужчина обнял сына, прижимая его к груди все сильнее.

- Пап, - слова давались ему тяжело, голос хрипел.

- Не разговаривай. Ты наказан. Никаких больше мопедов и прочих глупостей, - голос отца сорвался, и последние слова были сказаны почти шёпотом, выдавая истинные эмоции мужчины. Он не мог злиться на своего ребёнка, нет, он был счастлив, что Сеня остался жив и отделался всего парой царапин.

– Помнишь, когда тебе исполнилось пять, ты хотел сбежать искать одуванчиковое поле?

Сеня кивнул.

 - Так вот, я тут подумал, мы можем накопить и поехать вместе. Устроишься в мастерскую к Михаилу Александровичу на полставки, чтобы успевать в школе. Как тебе идея? – не выпуская сына из сомкнутых рук, мужчина изо всех сил пытался сдерживать эмоции.

- Сомневаюсь, что «Злюко-мастер» хоть на полметра меня подпустит к мастерской, но я попробую, - Сеня обнял отца в ответ.

Молчание продолжалось очень долго, пока тишину не нарушил женский голос, сообщающий о том, что они могут ехать домой. За весь путь они не проронили и слова. Этот День рождения запомнится Сене надолго: авария, из которой он сблизился с отцом. Мысль об этом заставляла сердце мальчика биться чаще.

На следующий день Арсений, как и договаривался с отцом, пошёл договариваться о работе в мастерской. Сомнения одолевали его, наваливаясь грузом на плечи, подсказывая, что его там не ждут. Но, собравшись с духом и открыв дверь, мальчик, робея, зашел в помещение. Это был первый раз, когда он зашел в мастерскую. Все было так, как он себе и представлял: пыльные полки с разбросанными на них приборами, инструментами и прочим хламом, который, видимо, забыли забрать клиенты. За столом сидел тот самый «Злюко-мастер» и что-то внимательно разглядывал сквозь тройной слой увеличительных стёкл. Когда мужчина заметил нежеланного гостя, он нахмурился и взглянул на мальчика недовольным взглядом.

- Ты что тут забыл?

Немного оробев, Сеня глубоко вдохнул и ступил вперед.

- Я хотел устроиться к Вам на работу, – уверенным шагом подойдя к столу, произнес Арсений.

- На работу!? Хах, ты действительно думаешь, что мне нужные такие непутёвые, как ты? – мужчина громко рассмеялся и указал рукой на дверь, снова натянув на глаза увеличительные стекла.

- Я не шучу. Пожалуйста, возьмите меня к себе на работу! – уверенный голос мальчика заставил мастера вновь оторваться от работы.

- Хорошо, убеди меня, что ты действительно будешь мне полезен!

На мгновение воля Сени была готова сдаться, но, вспомнив обещание отцу, мальчик сжал кулаки.

- Ну вот смотрите, вы уже немолодой, и справляться с работой все тяжелее, а тут я: то тяжёлые коробки отнести, то сбегать в магазин на соседней улице за гвоздями и прочими крепежами, где-то надо прибраться, вытереть пыль, помыть пол, а ещё тётя Ася даёт мне булочки с корицей, я их уже есть не могу, буду их отдавать Вам, - мальчик был готов на всё, лишь был «Злюко-мастер» взял его на работу, - Михаил Александрович, пожалуйста… - молящий взгляд Сени заставил мужчину задуматься.

- Значит, я уже не «Злюко-мастер», а Михаил Александрович? – на его лице промелькнула еле заметная улыбка. - Ладно, беру тебя, но если ты испортишь хоть одну мою работу, я тебе уши надеру, понял?

Сеня тут же оживился и кивнул головой.

Мастерская оказалась не такой большой, как представляла её в детстве подросток. Рабочее место Сени было в самом углу комнаты: пыльный стол, на котором лежали разные инструменты и бумажки, оказался довольно-таки большим. Приведя его в порядок, мальчик ждал, пока мастер принесет ему первую технику для починки. Это был старый приёмник, каркас которого был обожжен огнем и немного расплавился.

- Зачем чинить этот хлам?

- Не спорь, а то выгоню. Тренируйся, я погляжу, есть ли от тебя толк.

Приёмник никак не хотел поддаваться мальчику и упорно сопротивлялся любому его действию.

- Как мне его разобрать?

Михаил Александрович вздохнул.

- Вот сиди и думай, или ты надеялся, что я буду с тобой возиться? - Сеня опустил глаза и посмотрел на злосчастную технику. – Лучше скажи, зачем тебе работа?

- Мы с папой хотим накопить на путешествие, - выдохнул мальчик.

- Путешествие…это хорошо, - задумчиво произнес мастер, – ладно, думай давай, а я пошел работать.

На протяжении всей следующей недели Сеня пропадал в мастерской Михаила Александровича, все сильнее погружаясь в работу. Ему нравилось копаться в мельчайших деталях техники, возвращать ей жизнь. Кажется, их отношения со «Злюко-мастером» налаживались, и он уже не казался таким злым.

- Михаил Александрович, скажите, почему Вы постоянно в мастерской ночуете?

Мастер не ожидал такого вопроса.

- Много лет назад на этой улице был страшный пожар, в котором погибло множество людей, в том числа мои жена и дочь и… - мужчина сглотнул, - твоя мама, сынок…

 Сеня никогда не спрашивал отца, почему они живут вдвоем. Он всегда думал, что она бросила их, но новость о том, что она погибла, шокировала его. Мальчик подумал, что было бы лучше, если бы она просто ушла в другую семью, нежели покинула их таким способом.

- Поэтому я и живу здесь один, - грустные нотки в голосе мастера заставили Сеню оторваться от собственных мыслей.

- Простите, я не знал.

- Ничего…

Заметив, что его ученик стал погружаться в свои мысли, Михаил Александрович встал из-за стола и позвал Сеню за собой. Под лестницей на второй этаж располагалась железная дверь, которая противно скрипела каждый раз, когда её отмыкали, и в неё пробивались тонкие лучики света, разрывая пелену повисшего мрака. Мастер зажёг свет и спустился по лестнице, Сеня последовал за ним. По стенам стекали капли воды, в воздухе парил неприятный запах сырости, но мальчику здесь нравилось. На полках было много старых вещей, которые смогли бы украсить его коллекцию «счастливых вещиц».

- В общем, уберёшься здесь, можешь парочку вещей забрать себе, - мужчина стал подниматься наверх, но резко остановился и повернулся к мальчику, - и да, не выйдешь отсюда, пока все не будет разложено по полочкам, а я пока поеду за запчастями.

Дверь захлопнулась, и Сеня принялся за работу, но через некоторое время освещение в подвале пропало. Кое-как поднявшись по лестнице, мальчик понял, что дверь заклинило, и он оказался запертым.

- Вот тебе и работа, - вздохнув и тяжело опершись головой о стену, проговорил он вслух. Ему только и оставалось, что ждать мастера в этом старом, насквозь пропитанном сыростью месте.


Глава 3

Арсений заметил, что судьба преподносила ему «сюрпризы» каждые десять лет, только вот раз за разом они причиняли боль сильнее и отнимали то, что больше всего любил юноша. В этот раз коварная разлучница не дождалась и решила отдать свой «подарок» раньше. За год до его двадцатипятилетия от тяжёлой болезни умер отец, оставив их маленькую квартирку в его полное распоряжение. Кофейня тётушки Аси давно закрылась, а сама женщина уехала к дочери, с которой долгое время не разговаривала, но так усердно писала ей письма под Новый год. Старый мастер все также работал, только вот выкупил квартиру у тётушки Аси и стал обустраивать свою жизнь. После смерти отца Арсений решил продать квартиру, добавить скопленные на путешествие деньги и купить что-то более просторное и подальше от этого района. Здесь же всё напоминало ему о детстве и былых глупых мечтах, которым, увы, было не суждено сбыться.

Сев на старый диван, он вытряхнул из банки собранные средства и стал пересчитывать, попутно обдумывая, какой район подойдет лучше. Совсем на секунду его взгляд упал на карту, висящую напротив.

- Хах, одуванчиковое поле, - на лице промелькнула слабая улыбка, погасшая так же быстро, как и появилась. Его одолевали сомнения: продать квартиру и купить новую или докопить и поехать в долгожданное путешествие? Хотя какая разница, и там и там он будет совершенно один. Внезапное одиночество рухнуло на его и без того уставшие плечи. Что выбрать? Как будет лучше? Ещё раз взглянув на карту, он вспомнил, как они с отцом придумывали прозвища этим крошечным островкам на бумаге.

- А мы с папой живем в большом-большом розовом пироге. - подумал он.

Он потер глаза, чувствуя подступающие слезы. Арсений никогда не плакал, ни когда он потерялся, ни когда попал в аварию, только сейчас, этот единственный раз давался так тяжело, словно что-то огромное и тяжёлое давила на грудь, мешая нормально дышать.

Да, он решил. Сейчас, когда терять уже нечего, он исполнит их с отцом мечту. Осталось немного докопить, он успеет за год, обязательно успеет. С этими мыслями он сложил деньги обратно в банку и поставил её на полку. Нужно было как-то развеяться, иначе одиночество поглотит его окончательно. Выйдя из квартиры, он спустился вниз и оказался на холодной и мокрой от дождя улице. Свет в мастерской напротив ещё горел. Это обнадеживало.

- Михаил Александрович, - неуверенно сказал Арсений.

- Ты как? – этот вопрос окончательно вывел парня из колеи.

- Я…нормально, - потерев виски, он из-под лобья взглянул на мастера, - хотел вот предложить вам выпить.

- Выпить? – мужчина удивлённо взглянул на парня, который стоял весь потерянный и явно нуждающийся в поддержке. – Ладно, пошли. Сейчас, только мастерскую закрою.

Облегчённо вздохнув, юноша вышел из мастерской и жадно вдыхал прохладный сентябрьский воздух. Стало легче дышать.

- С чего ты вдруг решил начать пить? Раньше ведь и грамма не брал в рот.

- Просто захотелось, надо же когда-то начинать, - усмехнулся Арсений и почувствовал, как по плечу хлопнула тяжёлая рука мастера. Они зашли в первую пивную, которая попалась на их пути. Сегодня было на удивление тихо и почти безлюдно. Сев за стойку, они заказали по бокалу пива.

- Что думаешь делать дальше?

- Хотел продать квартиру и уехать, - Арсений замолчал и вздохнул, - но потом передумал. Мы с отцом копили на поездку в Китай, там совсем чуть-чуть осталось докопить. Хочу на следующий год поехать.

- Вот как, ну что ж, дело хорошее. Язык хоть знаешь?

- Да, я ж его специально учил в университете для этой поездки. Только вот думаю, а надо ли ехать? – отпив пену от пива, Арсений сморщился. – Какая же гадость, как это вообще пьют?

- Ах-ха-ха-ха, это ещё не гадость. Мой дед варил такой самогон, от которого горло горело так, что ничего не помогало. В подростковом возрасте, больше по глупости, чем по уму, поспорил, что выпью целый стакан залпом. Ух, до сих пор, когда вспоминаю, в дрожь бросает!           Арсений засмеялся и отодвинул от себя кружку с пивом.

– А вообще, Сень, езжай. Развеешься, глядишь и найдешь себе жёнушку среди узкоглазых, – мастер подмигнул и они оба рассмеялись.

После этого вечера год пролетел так быстро и легко, юноша не сомневался - время для поездки пришло. Билеты на самолет были куплены, вещи собраны, осталось только зайти попрощаться к мастеру, но того не оказалось ни дома, ни в мастерской. Оставив в двери записку, Арсений направился в сторону ожидающего его такси.

В самолете соседом оказался пожилой мужчина, с забавными усами на итальянский манер. Он читал про легенды о Богах или что-то вроде этого, во что Арсений не верил и считал это чушью.

- Куда летите, молодой человек? – голос у мужчины был довольно приятный.

- В Китай, в одну деревушку под Пекином. А вы?

- Тоже в Китай, только я в Пекин. У вас там родственники?

Такие навязчивые вопросы стали раздражать Арсения.

- Нет, я лечу посмотреть на одуванчиковое поле.

- О, вы знаете, что на каждом поле есть свой хранитель и тому, кто его увидит, всегда будет сопутствовать удача?

Парень раздражённо вздохнул и надел на глаза повязку.

- Нет, не знал. Я не верю в подобную чушь. 

Мужчина с усами улыбнулся.

- А зря, ещё вспомните мой рассказ.

Весь оставшийся путь они ехали молча, даже не взглянув друг на друга. Выйдя из аэропорта, Арсений облегчённо выдохнул. Он здесь, осталось только найти автопрокат и скорее попасть на поле. У него есть только день до обратного самолета, надо всё успеть.

Нет, жить он здесь бы не остался. Слишком много людей, толпящихся и что-то кричащих на своем языке, иногда Арсений даже не понимал, что.

За стойкой стояла милая китаянка с необычайно узкими глазами и маленьким носом. Она протянула ему ключи и улыбнулась, сейчас это совершенно не раздражало Арсения, а даже грело душу.

- Странные они всё-таки, - промелькнуло в голове у парня.

Ехать пришлось долго. Единственное, что радовало, так это поддатливые дороги, по которым машина скользила легко. Мимо проносились огромные многоэтажные великаны, бесчисленное количество людей и автомобилей. Наконец вырвавшись из города, Арсений ощутил еле уловимый запах воды с рисовых полей. А вот и первое из них, огромное, зелёное поле, на котором трудились люди в забавных треугольных соломенных шляпах. За ним второе, третье, четвертое. Он не знал наверняка, но чувствовал, что ехать осталось совсем немного. Ближе к закату Арсений всё же добрался до своей цели. Выходить из машины он не решался. Предвкушение, страх, нерешительность – всё это сковало его и не давало двинуться с места.

Просидев в машине на обочине дороги около получаса, он решился выйти. Медовый запах смешался с влажным воздухом, распространяя по округе приятный аромат. Сердце стучало бешено и отдавало громким стуком в голову. Глубоко вздохнув, он повернулся.

Мягкие солнечные лучи легко касались золотых соцветий, и они отливали всеми цветами, которыми было возможно. Ветер заботливо обнимал их своими холодными руками, не пропуская ни одного цветка.

Сняв обувь, он ступил на мокрую траву, чувствуя, как влага просачивается сквозь поры и достигает самого сердца, освобождая его от того груза, что так старательно накапливался и висел камнем на шее. Словно лекарство, это место лечило его душу, успокаивая и убаюкивая, наполняя непонятным чувством безмятежности. Поле казалось ему безграничным морем, в котором при всем желании можно было утонуть. Сейчас он был похож на один из таких одуванчиков, требующих солнечного тепла и оживляющих объятий холодных рук. Ветер слегка коснулся его волос и заботливо провел невидимой рукой по коже, как бы говоря ему повернуться.

В другой части поля он увидел девушку. Она сидела посреди одуванчиков и что-то держала в руках, по-видимому, плела венок. Волосы её аккуратно обрамляли лицо и спадали на плечи. Почему-то Арсению сразу вспомнились слова мужчины, что летел с ним. Она действительно была похожа на хранительницу поля. После долгих раздумий Арсений решился подойти к девушке:

- Простите, вы говорите по-русски? – парень растерялся, и увидев это, девушка еле заметно хихикнула.

- Да, говорю.

Облегчённо вздохнув, он протянул ей руку.

- Арсений.

Переведя взгляд с его руки на лицо, девушка чуть прищурилась от солнца.

- Приятно познакомиться, Мария, - едва коснувшись его руки, она быстро одернула её. – Присаживайтесь, - девушка показала на свободное место рядом с собой, - так зачем вы сюда приехали?

Сам не понимая почему, он рассказал ей всю историю его детской мечты и путешествия, она только изредка прикрывала ладошкой губы, чтобы скрыть смех, но внимательно слушала рассказ, не смея перебить парня.


Эпилог

Уютная квартирка в центре небольшого города: отштукатуренные жёлтые стены, комната, заполненная мебелью, недавно серая и одинокая, теперь была светлой и уютной. Сразу было видно наличие женской руки: ни единой пылинки на полках, а в комнате приятный аромат приготовленной выпечки с корицей. Неизменными в квартире остались только диван и карта.

Послышался громкий топот. С разбега прыгнув на старый диван, два маленьких хулигана выжидали.

- Ты уверен, что он придёт? – шёпотом спросил один из детей.

- Да, он же обещал!

За дверью послышался шорох и громкое: «Я дома!» 

- Я же говорил!

Дверь открылась, и в комнату зашел мужчина лет сорока.

- Опять за своё? – он хитро улыбнулся.

- Пап, ты же обещал, мы с самого утра ждём! – умоляюще произнёс первый мальчишка.

- Ладно-ладно, только на кухню схожу, а то мама скажет мне пару ласковых, - ребятишки хихикнули и замерли в ожидании, смотря на висящую напротив старую карту. Она выцвела, в ней не было видно некоторых стран, но уж больно её любили озорные близнецы, постоянно прося отца поразглядывать с ними разноцветные пятна.

Вернувшись, мужчина лёг рядом с детьми, начиная ритуал, известный только им и, конечно же, маме, которая только одобрительно улыбалась, не смея нарушить тонкую гармонию между детьми и мужем. Немного постояв возле двери, она прикрыла её и с улыбкой отправилась обратно на кухню.

- Мой зелёный верблюд самый красивый!

- Нет, моя коричневая черепаха лучше! – споря, надували щеки мальчишки, - пап, а ты как считаешь? – они замерли, ожидая ответа.

- А мне всегда нравилось вот то жёлтое пятнышко, напоминающее одуванчиковое поле, – задумчиво произнёс отец.

Зобкова Светлана, 1 курс



×